Есть что-то утомляющее ходить одной и той же дорогой изо дня в день, особенно когда живёшь в городе всю жизнь. Особенно когда ты тут ещё и пробежками ежедневно занимаешься. Так что Миша маршруты любил менять. И довольно часто. Так и пересечься можно с разными знакомыми в самом неожиданном месте. И влететь в рандомную акцию, флешмоб, стихийную ярмарку или слёт разных субкультур.
В общем, любил он петлять по городу, даже если просто вышел в магазин. Магазин-то не обязательно должен быть самый ближний? Вот и сегодня его дорога пролегала аж к пляжу, где можно было выцепить интересной свежей рыбы. Конечно, делать это стоило утром, а не почти в ночь, как сейчас. Но, вообще, никто не обещал, что на ужин в доме эта самая рыба. А другой предлог было выдумывать лень, чтобы свалить на пару часов. Не то, чтобы это обязательно, не сопляк так-то. Но привычка, вбитая дедом с малых лет, от неё никак не отделается до сих пор.

Похлопав по карманам спортивных штанов, в третий раз с досадой вспомнил, что мобильник оставил дома. Так что ни музыки для настроения, ни позалипать в соцсетях. Вот и приходится палить по сторонам. Или вовсе голову запрокидывать и идти, посматривая в темнеющее небо. Скука смертная.

Да так Миша задумался, что когда опустил голову обратно в правильное положение, конкретно подвис, замирая на месте. Посмотрев по сторонам, раздраженно цыкнул языком. Опять эта хрень происходит. Первые разы он ещё списывал непонятки на то, что идёт и не смотрит на дорогу, вот ноги и несут его в совершенно случайном направлении. Но когда в городе начал ориентироваться на довольно уверенном уровне, эти отмазки уже не годились для самоубеждения. И вот опять! Ведь точно знает, что до пляжной зоны всяких магазинчиков, кафе, клетушек с барами и аниматорами оставалось недолго. Пройти три высотки, а там уже рукой подать до цели. И где он теперь?
Критичный осмотр показывал, что это должен быть спальный район. Да только это не он. Подъезды вообще не те, лавочки даже не так кособокие, как у них! А вот то дерево вообще должно стоять у площади.
Будь Миша чуть более впечатлительным, поверил бы, что его в который раз затянуло в аномальную зону. Да только каждый раз выход на знакомые улицы находит. Правда приходится поплутать. И судя по видам, совсем не в Черноморске. Но бред это такой, что лучше не задумываться. Иначе чердак потечёт.

Прикинув, в какой стороне должен быть пляж, не по плану зданий или чего-то такого, а скорее по интуиции, двинул широким шагом, пока совсем не стемнело. Вот ночью в такой хрени действительно не стоило задерживаться. Он как-то до рассвета не мог выбраться на знакомые дороги. Мелким был, правда, перетрухнул знатно. А дед только затрещину влепил, чтобы не шлялся после захода солнца далеко от дома. Да навесил над кроватью каких-то шаманских амулетов. Миша знать не знает, что это за чудо-чудное, но висит и ладно. Лишь бы старик не переживал лишний раз.

Что в таких моментах особо напрягало, это тишина. Точнее, какой-то фон вроде как города был слышен. Но очень отдалённо. Словно он сам не в городе, где всегда что-то происходит. А вот вокруг была именно неприятная тишина. И тем стремнее было услышать шаги. Остановившись в большом дворе, пытаясь определить, откуда они доносятся, приметил не напрямую приближающуюся фигуру. Пытаясь припомнить, бывало ли такое уже, двинулся наперерез, потому что блуждал тут уже с час, а конца видно не было. Надоело.

- Эй, - ещё не опустившиеся сумерки позволили рассмотреть в угасающем дне женский силуэт, прежде чем он приблизился достаточно, чтобы увидеть лицо. Отлично, не чудище какое, раз уж странности всякие происходят, и ладно. А может надо поменьше вдохновляться аниме. - Ты не подскажешь, какая это улица? Или хоть в каком районе? А то телефон забыл дома, да не заметил, как зашёл в незнакомую местность, - хотя не то, чтобы в последний раз телефон ему помог. Приложение навигатора просто отказалось открываться.

Губы привычно растягиваются в скалящейся улыбке, когда Миша завладевает чужим вниманием. Кажется, ему попался крепкий орешек. Или отбитый на голову. Но если девчонка не шарахнулась сразу, глаза не потупила в землю, с этим можно работать. Он и плечи даже расправляет, мол, смотри сколько угодно, если нравится. Внимание Миша любит. Как и беззастенчиво изучать взглядом незнакомцев, в данном случае незнакомку, определяя, как относиться к человеку в том месте, где обычно он теряется один. И до самого выхода один и бродит. То ли планеты сегодня сошлись в особом порядке, то ли дождик в четверг прошёл, а он и не заметил. Но это странно. А странности в странном месте – ну такое себе.

Взгляд мажет по нацарапанным на клочке бумаги буквам и застревает там, пока он хмурится. Перед тем, как задрать голову и залипнуть в небе, Миша определённо шёл по Советской. И это вот вообще ни разу не близко от Фрунзе. Даже рядом не стояли. Но вот они тут. В месте, где на домах вообще нет табличек с названиями улиц.
Засунув руки в карманы штанов, раздраженно выдохнул, возвращая внимание на незнакомку. В любом случае, эта загадка слишком сложная, чтобы и дальше забивать себе голову. И совершенно к выходу не выведет. Тут надо просто брать и шагать, пока не переупрямишь… нечто? Которое путает дороги или что-то в мозгах. Ну или своё подсознание. Оно тоже крендели способно завернуть ещё и не такие. Серьёзно, Миша никогда не позволяет себе задумываться. Возможно потому он вообще возвращается.

- Это определённо не Фрунзе, - слегка тянет слова, словно в сложившейся ситуации есть что-то забавное. Несомненно нет. Особенно сегодня, когда всё идёт не по правилам. По крайней мере не по тем, с которыми Миша с детства знаком. Но тишина большого двора давит, как и фоновые далёкие звуки, которые и вовсе кажутся тревожными, если заострить на них внимание. А этого делать не стоит. Значит лучше говорить.
- Там сеть ловит отлично, - вероятно, девчонку не стоит пугать, что та шла, шла к своей улице, а пришла чёрт пойми куда. Но она напуганной и не выглядит. А ему стоит подумать, надо ли ломать обыденный порядок из-за того, что этим вечером тишина этого места реально давит на психику.
- А где это «тут», вопрос спорный, - и как раз здесь это норма. Лишиться сети, указателей, потеряться в сторонах света, потому что непонятно, где закат. И не задумываться. Не стоит. Не нужно этого знать.
- Если не боишься, можешь пойти за мной. Интуиция у меня неплохо работает. Так что рано или поздно вырулю на знакомые улицы.
Раз некие устоявшиеся правила нарушены, Миша предпочитает принимать изменившиеся условия. И сдвигается с места, выбирая кажущееся менее тревожным направление. Идёт и не думает, почему ни в одном окне не горит свет. Никогда. Почему подсознательно держится подальше от закрытых подъездов. Почему включаются редкие тусклые фонари. Вопросов, на самом деле, даже слишком много. Но каждый раз кто-то шепчет остановиться.

-…вься!
-…дёт …оп!

Не дойдя пару шагов до угла одной из пятиэтажек, в тишину врезается многоголосый гомон. Миша думает «наконец!». Наконец город, быстро в этот раз управился. Может наличие спутника как-то влияет на скорость прохождения? И выруливает из-за угла быстрее, чем успевает осмыслить, что ни одно окно до сих пор не горит.

То ли его решение было в корне неверным изначально, то ли планеты действительно сходят с ума, потому что его глаза совершенно точно смотрят на целую группу людей. Смысл их переговоров отчего-то ускользает, хотя они говорят не так уж и тихо, в интонациях звучит что-то торжественное даже. Но вот внешний вид… мужчины, женщины, подростки, даже парочка детей. Вроде ничего необычного, типичное собрание жильцов. Вот только, напоминает себе Миша, здесь не бывает жильцов. Или, по крайней мере, никогда на улице. С другой стороны, и с девчонкой он пересекается впервые. Вообще с кем-то. А тут целый долбаный праздник!
Подходить с ним совершенно необоснованно что-то не хочется. Или это только на первый взгляд необоснованно. Взгляд с каждой секундой выцепляет тревожные детали. Кляксы красной краски на стене, сливающиеся в какую-то символику, разбросанная у мусорки рыба, проткнутая спицами. Опрокинутые бутылки, из которых на асфальт вытекло что-то чёрное и вязкое.
От неожиданности Миша резко отступает назад, когда часть группы ломанными движениями, но синхронно поворачивается в его сторону. И смотрит. Наблюдательность иногда – черта абсолютно лишняя. Потому что он видеть не хочет, что у этих людей – людей? – угашенные зрачки, которые жрут радужку. И они тоже смотрят. Пристально, жадно. Передний ряд размыкается перед вышедшим мужчиной в укороченном плаще с орнаментом костей рыб. Не то, чтобы в такую жару – адекватное решение рядиться в подобное. Мозг пытается зацепиться за любую нормальную мысль, раз вокруг творится чертовщина.

- Мы ждали, - голос глубокий, звучит торжественно, пока мужчина преодолевает половину расстояния между ними, словно утягивая остальных следом за собой. - Отмеченный ИМ, тяжёл был путь? Наверняка. Но ты сможешь отдохнуть после, - мужик вещает, артистично жестикулирует руками, но часть смысла его монолога ускользает, словно из-под воды доносится. С каждым его шагом вперёд Миша делает шаг назад. Ну, на всякий случай. Всё же калечить людей – идея плохая, особенно перед скорым началом отборочных. Даже если эти люди кажутся невменяемыми. На очередной шаг  назад он натыкается на кого-то, резко уходит вбок, чтобы увидеть девчонку. Ах да, он же пришёл не один. Кажется. А шла ли девчонка за ним всё это время?..
Мужик прерывается и выглядит подозрительно счастливым, когда видит её. А звук снова обретает чёткость.
- Посланник привёл нам жертву! Мы так долго ждали, товарищи! Подведи её ближе, нам предстоят приготовления перед даром ЕМУ.

И вот это уже звучит максимально ебануто. Миша с прищуром смотрит на девчонку, но та выглядит вполне адекватной. Во всяком случае, не кажется частью представления. Или что за херня это вообще?
Пока мужик вдохновлённо чешет о каком-то наводнении, о лучшей жизни, из-за угла выходит ещё группка ненормальных, зажимая их с двух сторон. И вечер вот совсем перестаёт быть беззаботным. Он бы понял, если бы так ролевики прикалывались. Но тут народ как молодой, так и далеко за сорок. При том одежда их, как бы мягко выразиться, наполовину бомжеватого вида. Ещё и устаревшая у некоторых. Прямо как у деда была когда-то давно. Миша очень не хочет задаваться вопросами, потому что здесь этого делать не стоит. Но что это за херота?

- Эй, девчонка, - говорит негромко, чтобы не отвлекать мужика от его больных идей. Пока говорит, стоит предположить, остальные зомбировано не сдвинутся с места. Так что пусть подольше болтает. - В душе не ебу, что этот стремный мужик хочет с тобой сделать. Но я намереваюсь свалить. И тебе советую, - не то, чтобы ему есть дело, но в этом месте оставаться, ещё и с толпой фриков, он бы никому не пожелал. Да и не выглядит она соучатницей. - Если быстро бегаешь, ныряй за мной вон в ту дыру, - глазами показал направление на узкий проход между домами, ещё и частично заставленный какими-то коробками. И как некстати мужик снова от своих отвернулся, требуя у него поторопиться и подвести жертву для осмотра и одобрения подношения загадочному ЕМУ.

На вспышку камеры эти реагируют так, будто по вампирам прошёлся прицельный луч солнца. Они закрывают рефлекторно, наверное, лица руками в лохмотьях, стенают, шипят. И этого мига хватает, чтобы сорваться с места. Ныряя в узкий проход, Миша всё же оборачивается, хотя это главное правило любой погони: просто беги! Не оглядывайся, иначе попадёшься. Но каким-то хером по краю сознания скользит мысль, что жалко девчонку оставлять в лапах этих психов. Иначе они своей цели добьются. А осчастливливать всяких мудаков? Нет уж!
Тем лучше, что она успевает опрокинуть коробки после себя, а не до или на себя, и несётся следом.
Интуиция паскудно молчит, словно любой путь – правильный. Безопасный. Но что-то животное внутри требует не доверять этому обманчивому состоянию.

Позади мужик снова заводит речи об испытании, о НЁМ, который недоволен своими последователями, раз посланник хочет поиграть с ними в прятки. Ну еб твою мать! В одно мгновение голос его снова начинает слышаться, как из-под воды, интонации вызывают беспокойство, шорох одежды отражает приводимых в движение людей. Много людей.
Но как только он минует проулок, все звуки как отрубает. Будто воздушный заслон отделяет части жилого комплекса друг от друга. И слышать тишину после такого пиздеца ещё более стремно, чем десятком минут ранее.
Погони не слышно, вообще ничего не слышно, кроме отзвука быстрых шагов двух людей. Отбежали они недалеко, но и смысла продолжать нет, раз нет погони. Есть только очередные однотипные дома с тёмными окнами.
И всё равно Миша идёт быстрее, чем прогулочным шагом. Минует дом, два, прежде чем его задалбывает звук придыхания где-то чуть сзади и сбоку. И он ещё немного сбавляет скорость, чтобы девчонка не померла если не от психов, так от разрыва легких. Не то, чтобы ему всё ещё не наплевать, но сегодня все знакомые условности этого места идут не по правилам. И ему нужно подтверждение реальности происходящего.
Хотя...
Он скашивает взгляд на поравнявшуюся с ним девчонку, чуть щурится. Насколько реальна она сама? Можно ли считать хоть каким-то доказательством этого то, что она называет адрес улицы, не важно какой, в месте, где улицы не названы никак. Впрочем, она хотя бы не звучит, как псих.

- Не задавай вопросов. Здесь лучше этого не делать, - зато он сам, должно быть, звучит как поехавший. И понимает, что проебался не с момента встречи с ней, а когда спросил про адрес. Так удивился наличию здесь хоть кого-то, что забыл главное. Ещё бы понять, что со всем этим делать теперь. Не следовать же логике психов, по которой им придётся играть в прятки? Наверное, он всё же пересмотрел аниме. А ещё пора завязывать читать про всякую мистику. Потому что, если верить этим статейкам, своё имя во всяких аномалиях лучше придержать при себе. Но Миша же отбитый. Мише же было скучно. И вот, получай, не обляпайся.
- Михаил, - новый вопрос застревает в глотке, не совсем же он идиот. Молча хватает девчонку за запястье, чуть выворачивает на себя, не прикладывая силы, чтобы посмотреть время самому.

    22:21

Смотрит следом за крыши домов, на раскрашивающий контуры зданий алым угасающий закат, ловя какое-то несоответствие. Но не успевает его обдумать. Противный глухой звук где-то слева впереди, где виднеется развилка из проулка, бьёт по ушам. Но буквально на секунду.
Назад он не оглядывается, словно каждый шаг отрезает путь отступления. Идёт дальше, даже не замедлившись, ещё и девчонку тянет за собой. Что-то внутри нашептывает ему бросить её и идти дальше самому. Но раз правила уже нарушены, нихуя он прислушиваться не будет.
- Не останавливайся.
В проёме слева ебанина похлеще, чем вокруг тех психов. Красные кляксы хоть понятны. Кровь там имитируют или это реально кровь, да какая разница? Здесь же по стенам белеют какие-то каракули. Белеют до флуоресценции с голубоватым отливом. Возможно, это игра подсознания, но среди этой наскальной живописи глаз выцепляет нечто, похожее на заглавную букву «М». И чем дольше Миша смотрит, тем больше этих букв находит. Потому идёт дальше. Чтобы не думать, не думать, не думать.

Тишина снова обволакивает обманчивой пустотой окружения. И чернотой окон. Видимо, сегодня придётся плутать опять долго. Мысль о том, что он выберется – как и всегда – не позволяет себя теснить мыслям куда менее уверенным и мрачным.
Когда они выходят с узкого проулка на широкую территорию, Миша кривится. Насколько здесь похожие постройки, но этот огромный двор вряд ли существует в двойном экземпляре. Он проходит чуть дальше, к середине, где игровая площадка, просто чтобы встать на открытой местности и видеть, если кто-то вылезет из подворотен.
Один из дальних подъездов отказывает открыт. И это сразу цепляет по боковому зрению. Неправильно. Не должно быть так! Никогда не было! Словно зовёт шагнуть в зияющую черноту и спрятаться, раз игра началась. Но Миша только крепче сжимает пальцы на чужом запястье, будто эта хреновина может засосать девчонку, стоит только отпустить. Не то, чтобы он понимает, зачем она вообще ему – здесь – но упрямо не слушает безмолвный голос этого места.
- Что бы за хрень эти долбанутые не вбили себе в голову, я играть в их игры не собираюсь. Не заходим никуда, держимся на открытом пространстве. И идём. Если заметишь кого-то, дергай в противоположную сторону.
Что ни говори, а девчонка держится хорошо. Явно не тепличный цветочек. А значит и вероятность найти выход выше, чем меньше они будут останавливаться передохнуть.
- Не уверен, что до темноты мы выберемся. Слишком уж много дичи в этот раз происходит. Но обычно я один выход ищу. И поблизости не носится толпа психов. Так что кто знает, как пойдёт. Если отдохнула, тогда двинули. И ради своей безопасности – не задавай вопросы, - звучит ли он также неадекватно, как и тот мужик? Да наверняка. Но когда стараешься не думать об этом месте и его приколюхах – адекватнее и не объяснить. Можно только предупредить. - Иначе ко встрече с психами добавится ещё какой-нибудь сюр. А мне на сегодня достаточно.

Пока девчонка объясняет какие-то понятия, которые ему не особо нужны, в конце концов, в ментовку ему попадать вообще не желательно, иначе может себе подгадить. В него врезается абсурдность ситуации: его тут утешают. И кто? Милашка, которая должна сама если не в истерике биться, то хоть как-то, ну, переживать? По её задницу, да и не только, тут психи носятся где-то.
Миша насмешливо хмыкает, ещё раз, прежде чем скалится и смеётся. Не то, чтобы прям в голос. Скорее глухо, немного сумасшедше. Потому что да. Предчувствия – им надо доверять. Его интуиция молчит. И это тоже херово. Ведь он находил выход, когда эта подруга его вела. А сейчас куда-то упиздовала. И ощущение безопасности тоже.
Он ведь знает. Точнее не знает, но где-то на грани. Тогда, давно-давно, когда ребёнком смог выйти обратно на живые улицы почти с рассветом. Чуть-чуть и… что-то бы случилось. Что? Да хер его пойми. Но о том липком ужасе, что следовал за его спиной, Миша предпочёл забыть. И сейчас вспоминать некстати. Сейчас есть более насущные проблемы.
Время.
Смех обрывается также резко, как начался. До нервняка ещё далековато, да и пасовать он не привык. Постоянно получая удары почти в любую часть тела, как-то бояться перестаёшь. Много чего бояться перестаёшь. Но это ебучее тревожное чувство!
- Выберемся, - потому что он в с е г д а выбирался. И никто в этой сраной аномалии его не удержит!

Действительно «приплыли». Вены узких тропинок, по которым приходится попетлять, сменяются широкой автомобильной дорогой. Вот только вязкая чернота отрезает им путь. Кажется, что сделай шаг внутрь и утонешь.
Ему кажется, что подсознание начинает играть с ним в странные игры, может от перенапряжения, но дорога покрывается мелкими волнами, словно он стоит на воде и его покачивает. Однако странности на этом только начинаются. Вот до этого, оказывается, ещё было не странно. Не-шум-волн складывается в хор голосов, которые говорят в разнобой. Нет, не говорят. Молятся.
Глаз цепляет далёкие всполохи огня, словно алый закат перетекает в блики, собирается в точках, приближается… Блять!
Резко становится плевать на молитвы, суть которых ускользает, голоса в принципе там, где должна быть привычная тишина. Да и не важно это вообще сейчас! Они срываются с места вместе, назад, будто кто-то дал сигнал. И это определённо добавляет очко в копилку девчонки. Слишком нормальная реакция, живая, для этого мёртвого места. Возможно, и она действительно живая. И именно поэтому всё идёт по пизде. Двум живым тут встречаться не стоит. Миша даже не думает, тут – это где? Где бы он не оказался. Главное, что правила нарушены!
Словно само место подсказывает «вам хана, детишки», на дороге ни одного поворота. Ни одной остановки, будки, дерева, чтобы спрятаться от приближающихся огней.
Дом, один из полуразвалин, будто это не автомобильная трасса, где такого быть не должно по умолчанию, хотя бы прикрыли фальшивыми фасадами! Предоставляет хотя бы условное укрытие. По крайней мере, от идущих можно затаиться. Возможно, они не станут оборачиваться.

Миша знает про фанатиков. И по телеку когда-то видел, и в инете натыкался на статьи. Так что придурошные, словно объебанные наркотой, лица и молитвы не кажутся ему чем-то выходящим за рамки. Ужасает другое. Потустороннее. Потому что люди, даже под каким-нибудь гипнозом, не могут целой толпой идти шаг в шаг, не сбиваясь ни разу, начитывая свои певучие молитвы так в разнобой, что это создаёт некий ритм даже. Их лица не должны быть такими пустыми! А ещё это непонятное желание шагнуть в черноту, которая заставила выгорать рядом с собой другие цвета вместе с алым. Разбить строй, возглавить. Повести эти жалкие заблудшие души к…
Миша резко переводит взгляд на девчонку. Что это за хуйня? Он, конечно, ебанутый, его в голову, вообще-то, били, заключение врачей даже есть. Но в своей черепушке разбирается неплохо. И никаких навязчивых мыслей у него не бывает. Несмотря на некоторую манию величия, иногда заносит, бывает. Но не так.
Девчонка, кажется, сама охуевает. В глазах это Миша видит отчётливо, на дне чёрных зрачков, отзеркаливая эту эмоцию. Потому что так оно и ощущается. Он берет обломок трубы свободной рукой, опускает вдоль ноги, даже заводит чуть за неё, чтобы в глаза не бросалось. Уверенность, что тут шатаюся просто психи, увядает все быстрее. Потому что это ощущение опасности, оно животное, первобытное.

Когда он вновь смотрит на дорогу, границы которой резко очерчены чернильной тьмой, огни уже прокладывают путь в этой безжизненной полосе совсем рядом. И он слышит. Слышит десятки молитв на неизвестном ему языке. Близко, ещё ближе. Это что-то языческое, старое, забытое. Мурашки рассыпаются по коже, топорща едва ли не все волоски на теле, когда в этом непонятном напевании ему чудится «Марена». Взгляд невольно снова падает на девчонку. Но нет. Не Марина. Ему всё чётче слышится «Марена». И это такой пиздец, жуткий, стремный, нереальный, что когда огни дополняются подставками в виде свечей и людей, что их несут сквозь тьму, у него просто отсекает возможность даже пальцем пошевелить.
Однако, видимо, шевелиться может девчонка. Ему только кажется, что она сделала шаг, натягивая его руку, которая так и не отцепилась от её запястья, потому что они оба не двигаются. Но это словно намёк или знамение, хуй его знает. Однако это выдергивает из странного оцепенения.
Нет уж. Тут он один не останется. Сколько бы безмолвно у него не требовали отпустить!
Словно карая за сопротивление, ранее чёткие границы тьмы растекаются, ширятся, новые огни тут же заполняют образовавшиеся полосы очереди. И Миша даже думать не будет, откуда понимает, что это очередь. Вникуда. Пальцы на миг отцепляются от чужого запястья, тягучее «Марена» тут же звучит настойчивее, будто призыв. Но вместо запястья его рука обвивает талию девчонки, плотно прижимая спиной к себе, крепче, надёжнее держа, впиваясь пальцами в бок. Знак или нет, но никуда она не пойдёт. Уж точно не вперёд.

Вереница людей плетется дальше, бесконечно, пока огонь из полностью алого не приобретает голубые оттенки. Пламя свечей дёргается, колеблется, меняясь в цвете туда и обратно. От этого скребет под рёбрами предупреждением.

Стой. Не двигайся. Жди. Ещё немного.

Но Миша помнит, что правила сегодня идут на хуй. Он к уху девчонки склоняется, губами касается, хрипло, напряжённо выдыхая:
- Медленно шагаем назад. Сейчас же.
Назад прямо от ползущей тьмы. От завлекающих певучих молитв. От грани, переступить которую – и точно не вернёшься. Даже с рассветом.

Чем больше удаётся сделать шагов назад, тяжёлых, словно в дёгте, тем легче становится дышать. Шествие всё ещё не обращает на них внимание. Их вообще, кажется, уже ничего не волнует. Только сберечь огни. Нет, нет. Не думать. Нельзя.
Трасса теряется в просвете между домами, когда ему удаётся отойти вглубь между домами достаточно, чтобы понять, насколько он замёрз. Чтобы вообще начать снова внятно мыслить. Тело в руках, которое он так и прижимает, тоже не особо-то тёплое. Но будто проблем недостаточно, как со спины разносится уже, сука, знакомый голос.

- Посланник! А ОН знал, кого прислать, чтобы испытать нас. Умеешь ты спрятать нашу жертву, - голос мужика в плаще с орнаментом рыбьих скелетов слишком довольный для фанатика, у которого украли цель. – Но на этом всё. Тебе некуда бежать. ОН будет доволен нами. Ведь мы поймали его помощника и его врага, чья кровь должна вымостить ЕГО дорогу к нам.

Миша даже не дослушивает, что этот долбанутый хочет ещё сказать. Людей с ним немого. Не больше десяти. Видимо, остальные в других частях этого места их ищут. Да и драться с ним бессмысленно. Потому он молча и резким выбросом руки кидает в последних в шеренге трубу, которая попадает по лицам двух крайних, разбивая стройный заслон.
Пальцы снова смыкаются на запястье девчонки. И Миша напролом бросается в созданную брешь, расталкивая плечом им путь, утягивая за собой и девчонку. Они снова бегут. На этот раз голоса не отсекает. Мужик звучит зло, требуя… этого он уже не улавливает. Но наверняка того задолбало гоняться за ними. Возможно, его даже перестанут считать посланником.
Но вырванная фора позволяет вновь оторваться. К тому же он задал высокий темп бега. И чувствует, как девчонку приходится едва ли не тащить. Так что за нагромождением ящиков в очередном проулке притормаживает, позволяя ей отдышаться. Да и самому дух перевести лишним не будет. Это тебе не меситься на чистеньком ринге под светом прожекторов. Технично и понятно. Это дерьмо какое-то.

- Правила, - глубоко вдохнув, когда голос вышел скрипящим, сухо сглотнул, смотря на девчонку пристально, словно она может голыми руками ему грудную клетку вскрыть. Но с момента, когда удалось уйти от трассы, ему вообще бьёт по ощущениям очень разными оттенками. От опасения до паранойи. А этого быть не должно. Значит ничего не закончено.
- Нужно понять правила пряток, при которых легче выиграть не ведущему.
Холод отступает неохотно, он растирает плечи и предплечья, пока свободны обе руки. Казалось бы, лето на дворе, гулять в одной футболке нормально. Кто бы знал, что ветровка лишней не будет. Впрочем, холод этот не наружный, вряд ли бы помогло. Но психологически этот жест успокаивает.
- Предположим, что без этого мы и до рассвета не выйдем. Вероятно, всё произошедшие за последние часы или сколько мы там простояли, это неудовольствие этого… места, выказанное нам. Ой, да нахуй. Просто выиграем. Прежде, чем чердак потечёт. Я помню только вариант пряток, где надо вернуться на базу быстрее ведущего, пока он тебя не нашёл. Может быть база где-то у того огромного двора. В конце концов, не зря мы дважды там оказались. И там встретились. Вероятно, нам нужно место с какими-то символами. Распятыми животными или что угодно в стиле этих психов. Ты там что-то фоткала. Может нам надо найти как раз это место. Условное начало игры, - если здесь вообще возможно получить фотографию, конечно. Ни хрена же не работает.

Отредактировано Михаил Князев (2022-02-04 01:19:44)

Дыхание окончательно возвращается к норме, пока девчонка играет с зажигалкой. Ментоловый запах в этом пропащем месте кажется настолько ирреальным, что даже придаёт какой-то проблеск настоящего. Того, где даже ночью город не спит, шумит, расцвечен всевозможными огнями.
Точно. За всем тем ненормальным, что им было дозволено – а он почти уверен, что это именно так – наблюдать, Миша забыл куда более важное. Рассвет. Учитывая, что время здесь тоже играло по своим правилам, а всё вокруг пожрала ночь, попробуй угадай, сколько в запасе часов. Им нужно было хоть что-то делать. Идти, как он привык находить выход, позволяя интуиции или ещё чему схожему вывести его обратно в знакомый город. Играть, чтобы путь наружу стал наградой, возможно. Правила может и изменились, но не исчезли. Даже у мистической хрени свои законы. Только надо правильно их угадать. По крайней мере это то, во что Миша хочет верить здесь и сейчас.

Очевидно, девчонка в теме, более или менее, что тут да как. Она хотя бы не задаётся вопросами, не ноет, не хлопает глазами, не требует решений. То, что у них разное видение происходящего – это, в принципе, нормально. Пока она согласна искать «базу», может верить в то, что ей больше нравится. Тут во что угодно уверуешь, лишь бы чердаком не потечь.
Самому Мише нравится предположить, что это место, раз уж не затянуло их за грань, даёт возможности. Хрен его знает, сегодня какой-то особый день или просто им «повезло» попасть на хтонические разборки. Не важно. Пока есть шанс убежать от психов, пока есть шанс уйти от той леденящей тьмы, он поборется. Хотя, конечно, хотелось бы знать, сколько до рассвета.
А ещё понять, почему, несмотря на непроглядную ночь, пришедшую с огнями, всё равно что-то, да видно. Ни звёзд, как источников света, ни фонарей, по крайней мере, в этой части их пути. Но он может различить не только силуэт девчонки, но и её черты. Возможно, в этих условиях в глаза будут бросаться надписи на стенах. Возможно, там найдутся указатели. К свободе или наоборот.

- Нам повезло уйти с этого праздника. Значит, по логике, если то место нас отпустило, и тут у нас есть возможность. Надо только понять, что делать, чтобы в неё вцепиться и удержать, - и первое, что приходит на ум, долбаные прятки, о которых говорил тот мужик. Возможно, Миша сам звучит, как фанатик. Но у него свои убеждения касательно этого места, в котором раньше такой дичи не происходило. А может ему везло не попадать в особые дни. А может он просто надоел этому месту. Как бы то ни было, им пора.

- Скорее мы за буйки пока держимся, - отстранённо наблюдая, как огонёк сигареты гаснет у стены, Миша бессознательно подмечает, что стало будто на тон темнее. Не то, чтобы в этой темноте критично, но любопытно. – И как раз в море нас не унесло. Что-то, - кто-то - остаётся невысказанным, - отвело беду. Надеюсь, здравомыслие, которое держится на соплях. Так что погребли-как к берегу, - возможно, они оба звучат, как психи, потому им норм.
Перед тем, как вновь двинуть в путь, Миша пару мгновений разминается. Плечи, корпус, ноги, прежде чем манит девчонку за собой.

Крайне сомнительно, что в этом месте есть вообще хоть что-то. Кроме дохлых рыб и размалеванных стен. Советское или постсоветское по виду, тут разве что банки керосина можно найти по помойкам. Которых, к слову, он видел всего одну. Всё в том же «начале», где градус дичи резко зашкалил.

Что-то безмолвное смешливо шелестит «находит тот, кто не ищет».

Но Миша пока ещё не дошёл до той точки, когда начинает считать голоса в голове – нормой. Так что игнорирует. Даже если голоса, как такового, нет, одни смутные ощущения… чего-то кого-то.

Приходится снова плутать между однотипными домами, прежде чем на стенах тут и там начинаются появляться белые каракули, подсвечивающиеся тускло в темноте. И чем дальше они идут, тем вязь каракуль разрастается, ползёт по стенам, бликуя голубоватым отсветом. Мишу пронзает предчувствием, что это не тот путь, что им нужен. Нет никаких видимых и невидимых причин. Просто нет. Подаёт голос уснувшая интуиция. Нельзя. Не туда. И он сворачивает в ближайший поворот, где надписи почти резко обрываются, снова возвращая плотную темному.
На этот раз руку девчонки он не держит. Они идут не слишком быстро. И звук шагов за спиной достаточно отчетливый, узнаваемый за проведённые на ходу часы, чтобы Миша отбросил мысль повернуться и убедиться, что это именно Марина. А не… кто-то другой.

Кажется, где-то что-то случилось правильное, потому что они снова выходят в большой пустой двор. Он сразу смотрит на ту дверь подъезда, что была открыта в последний раз. Но сейчас вновь всё закрыто. И это добавляет чувство слабого, но успокоения. Хорошо. Так и должно быть.

- Кажется, в первый раз мы направились туда, - глаз настолько замыливается однотипностью, что он действительно не уверен наверняка. Но ориентируется на открытый-уже-закрытый подъезд. До поворота тишина снова обволакивает обманчивостью. Но Миша-то помнит, что было в первый раз. Потому у угла тормозит, руку поперек тела выставляет, чтобы и девчонка обождала. Выглядывает, щурится в темноту. И куда все фонари делись, которые работали?
Тишина продолжается. Впереди не видно движения. Кажется, никто не остался на месте. Все бросились их искать. Потому Миша выходит из-за угла, пытается всматриваться, но кроме очертаний мусорки и очень блекло подсвеченной красной мазни на стенах ничего больше не цепляет глаз.

- Он идёт... Он уже близко... – голос неожиданно детский. Но идёт из ниоткуда. Словно галлюцинации. Никаких теней, призраков или психов не выскакивает. А мурашки ползут по коже.
- Ты слышишь, кто-то рядом? Притаился за углом… - в голосе нет никаких эмоций. Ровная интонация. Но чудится предупреждение. И в следующий миг словно звук отрубило, тишина почти оглушает. Кажется, что он слышит свой пульс, скакнувший вверх. Нет уж. Нахуй, нахуй. Никаких новых знакомств. И так с головой хватило. Как бы не захлебнулся от такого щедрого на встречи вечера.

- Скажи, что ты всё ещё стоишь за моей спиной, - либо уже чувства начали его подводить, в конце концов, зрение и слух точно чудят, либо девчонка проявила активность. Смелость. Глупость. И пошла шарить по этому месту сама. Кому высказаться и попросить притормозить волну дичи? Просто. Хватит.
Либо кто-то пиздец как хорошо прячется, чтобы… их поймать?
- А не где-то слева. Потому что блядских гостей из-за угла нам точно не надо. А ещё второй трубы у меня нет. И в темноте я вряд ли разгляжу, по кому бью. Так что подай голос и шустро шкерься.
Низковато для человека. Он всё ещё не видит, но знает. Хрен пойми каким паучьим чутьем это угадывает. Может загадочный ребёнок вылез даже. Но одна хуйня. Тут, судя по всему, вообще глазам доверять нельзя. Для своего же блага. Но если ребёнок, то может ещё какой информации покинет. Лучше он, чем нет.
Вот бы кто огоньку подбавил. Жаль, что по пути им даже завалявшаяся бутылка водяры не попалась. Хотя, казалось бы, этого добра тут должно хоть где-то встретиться, судя по антуражу. У лавочки, во дворе. Но никто не хочет облегчать ему жизнь.
Главное, реально в девчонку не вмазаться. То, что ему не кажется чужое присутствие, присутствие опасное, ощущается слишком убедительным, чтобы рисковать. Только вот в свои ощущения уже как-то не очень верится. Последние часы так точно.