В верх страницы
31.01.22
Штош, мы открылись! Ае!

28.02.22
Штош, сегодня нам исполнился месяц. Играются первые эпизоды, первый квест с мастерингом, на подходе второй, ае! Спасибо, что вы с нами!

28.02.22
Появилась тема для связи, просто на всякий случай. Если возможно, не игнорируйте её.

Море волнуется раз

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Море волнуется раз » Сейчас » 07.07.2020 — «Солнце для всех, а пляж для тех, кто это заслужил»


07.07.2020 — «Солнце для всех, а пляж для тех, кто это заслужил»

Сообщений 1 страница 11 из 11

1

https://forumupload.ru/uploads/001b/7b/70/13/788560.png
07.07 — «Солнце для всех, а пляж для тех, кто это заслужил»

Та, кто слишком много узнала & та, что слишком многое увидела
Открытый эпизод
07.07, десять утра, главный песчаный пляж Черноморска

Говорят, что нельзя звенеть ключами от тайн. Говорят, что если хочешь сохранить секрет, надо скрывать его и от себя. Но общая страшная тайна будет нести печать проклятия, пока не поделиться ею и не узнать, что вы оба страдаете от одного и того же.
Люди, связанные друг с другом общей судьбой, решили встретиться, чтобы исцелить душу теплотой человеческого общения, выбрав для этой цели самое людное, самое социальное место — пляж. Здесь песок обжигает ноги, пахнет горячей кукурузой и солёным морем, здесь можно плескаться водой, лежать и ничего не делать, или собирать ракушки.
Но каждый из них знал — за ширмой расслабленности и отдыха стояло желание поговорить по душам в непринужденной обстановке. Можно ли и дальше жить вот так? Можно ли забыть? Можно ли... признаться?

0

2

Многие детали курортного быта Сашке всё ещё непонятны, и одна из них касается такой простой вещи, как дорога на пляж. Вроде как, на пляже есть где переодеться, но там очереди, что не очень. Некоторые от гостиницы идут по улице сразу в купальнике, это нормально вообще? Видимо, да… Или нормально только если тебе идти совсем недалеко? И где кончается «недалеко»?

Определенно, одной недели мало, чтобы вникнуть полностью, но пока Сашка для себя решила, что тонкий светлый сарафан поверх купальника – это более-менее удобно, и можно не стоять в очереди к кабинкам для переодевания… Но это – к не сильно людному пляжу около гостиницы, где никогда не было людно, а тут яблоку негде упасть!

Место выбирала не она.

У Сашки с собой сумка, в ней бутылка воды, тюбик крема и два полотенца. Она немного параноит, не берёт с собой ни деньги, ни телефон. Про то, что на людных пляжах вроде этого есть камеры хранения, Сашка не знает, и про то, что существуют пляжные кошельки, чтобы не оставлять подобные вещи на берегу, тоже пока не догадывается.

Откуда все вокруг знают, как жить эту жизнь, и почему ты нет?

Ладно, это не главное. Главное – ну каковы шансы для той, кто пулей вылетел с работы, встретить в первом настоящем отпуске собственную бывшую воспитанницу? Оказывается, бывает.

– Смотри, вон там вроде поменьше народу? – Там, куда Сашка показывает, народу на самом деле столько же, но нет зонтиков и шезлонгов, и вообще как-то посвободнее. И не так шумно.

Видно, что ей немного не по себе, это совесть. Так вышло, что они с Аглаей почти не списывались после их общего выпуска. У одной – тяжелый первый курс меда, у другой – ненавистная новая работа… Так уж сложилось. Но это, разумеется, не отменяет того, как Сашка была рада встрече!

Она берет инициативу в свои руки, снимает шлёпки, несёт в руке – не видит смысла отказывать себе в удовольствии идти босыми ногами по горячему песку. Более-менее свободное местечко, в небольшом отдалении от остальных, в особенности от орущих маленьких детей, стелет на песок то полотенце, что для лежания. На один край кладёт сумку, на другой шлёпки.

Удивительно, но Сашка совсем не думает ни о чём, что могло бы тревожить. Как-то само выходит. Имеют, в конце концов, они право побыть немного нормальными людьми, которые хорошо проводят время на море!

Они действительно это заслужили, разве нет?

+1

3

Слабый прищур, короткий, тревожный вздох. Она волнуется.

Даже сильнее, чем когда поезд приближался к месту назначения, и через мутные стекла можно было увидеть море. Настоящее, бескрайнее, игравшееся серебристыми переливами в лучах солнца.

Что ж, первая встреча после выпуска выдалась немного…. Смущающей. Но если Аглая, как и прежде, помалкивает, то Александра Николаевна тактично поддерживает этот образ неведения.

Но именно она, Александра Николаевна, выразила и озвучила то, что начало жечь в груди с того момента, как ворота школы закрылись навсегда.
Им нужно было поговорить.

В местных достопримечательностях Аглая не особо разбиралась, и какие пляжи лучше, а какие хуже, тоже. Да и не то чтобы она пошла на такой пляж в одиночестве – как-то неловко, туда ходят или семьями, или парочками, или в компании шумных друзей.

Но знающие люди посоветовали именно этот пляж. Чего бы не поверить?
И теперь они здесь, неуверенно прокладывают себе путь к уединению среди толпы, к безопасности среди себе подобных. Людей много – и это хорошо. Оно не последует за ними.

«Да что ты говоришь?»

Аглая инстинктивно повернулась в сторону, будто бы голос раздался не в её голове, а где-то в реальности. Никого нет. Какой-то пацан плюхнулся на песок и размахивает совочком. Внушительных форм дама растеклась на шезлонге, словно картофелина в сливочном масле. Дядька в солнечных очках зазывает всех кататься на катамаранах.

А возле ступенек, ведущих наверх, к выходу, зашевелилось оно, размахивая драным чёрным хвостом и скаля полузвериную, получеловеческую пасть.

«… Я тебя сож…»

Померещилось.

Взгляд метнулся на Александру Николаевну. За ней ведь тоже… Её ведь тоже? Ну нет. Это же ерунда. Она просто едет крышей. Это нормально. Это нормально. Она помнит нож в своей руке. Она помнит, как в неистовстве виляла своим хвостом собака. Она помнит. Ничто не угрожает ей. Только не ей.

- Александра Николаевна, Вы ведь тоже никогда на море не ездили? Мне кажется… нам очень повезло.

«…что вы ещё живы».

- Я… здорово, что мы не потерялись.

Потерялись, конечно.

С таким телефоном, как у неё, по соц.сетям не полазаешь. Тот, самый первый, пришлось заменить, конечно – с поддержкой таких диапазонов частот современный оператор отослал бы в ближайшую «Евросеть» даже не моргнув. Но и второй не отличался современностью. Такой же кнопочный. С вай-фаем. И даже можно было открывать почту и писать в эти ваши мессенджеры. Но экранчик маловат для постижения шедевров сети Интернет.
Поэтому немногочисленные друзья в популярной социальной сети редко видели Аглаю онлайн. Да и как друзья – они все хотели держать связь, но, кажется, едва получив в распоряжение свою собственную жизнь, словно нашли повод больше не выходить на связь. И с некоторыми из людей это случилось особенно резко. Неправильно. Будто бы она обидела кого. Был человек – и вот он молчит и молчит. И нет его будто. И никто не знает, где он…
Вот и Александра Николаевна так пропала. Она отвечала, но кратко и сухо. Не так, как обычно.

И Аглая решила, что они все просто видели и слышали что-то, о чём нельзя говорить. Как и ей. И они все в опасности. Или она их чем-то обидела. Или она им надоела. Ну, а что еще думать? Что часов в сутках стало резко меньше двадцати четырех, и люди не находят минуты, чтобы рассказать, как дела?

Поэтому, увидев свою наставницу вживую после такого долгого срока, Аглая испытала облегчение – жива.

А значит, можно расслабиться и хотя бы сегодня просто побыть человеком. Не вспоминать об этих кошмарах.

Женщина выглядела даже беззаботной. Она улыбалась – устало, не так, как тогда, но будто бы вела себя как прежде. В ней ощущалась неловкость, но, что ж поделать, когда люди разного социального статуса вдруг оказались на равных – это смущает.

Аглая больше не ребенок, а Александра Николаевна больше не отвечает за её воспитание и безопасность.

«Ты же не расскажешь ничего. Тебе не поверят. А расскажешь – я её сож…».

- Надолго Вы здесь? – с надеждой и тревогой в голосе спрашивает Аглая.
Ей не хочется, чтобы она уезжала. Но ей не хочется, чтобы она увидела её такой, какая она может быть в те минуты, когда Оно хочет поиграть.

Отредактировано Аглая Немировская (2022-02-11 00:36:25)

+2

4

Вот когда не надо – профессиональная учительская анти-эмпатия работает на все сто. Сашка видит дискомфорт Аглаи, и искренне думает, что понимает, в чем его причины. После долгого расставания нельзя так просто сразу взять и принять, что человек из прошлого вернулся, и нельзя так просто выкинуть из головы воспоминания из этого прошлого. Обстоятельства их знакомства неотделимы от места, где это всё происходило, и воспоминаниях, связанных с ним…

В общем, да. Сашка думает, что всё дело в оживших в памяти воспоминаниях об интернате и пусть и не лишённых своих плюсов, но всё-таки малоприятных лет, проведенных там. Нет, в смысле, ей польстили бы слова о том, что она была одним из светлых пятен, Сашка действительно хотела им быть. Но ещё больше хотела, чтобы их было побольше, светлых пятен этих.

Это ничего, думает Сашка. Это пройдёт. Надо только ещё раз осознать, что мир не ограничивается забором сто на сто метров, и больше этого не вспоминать, неправда ведь.

И кое-какие вещи придётся менять.

– Да, в первый раз… – Она улыбается и смотрит куда-то в сторону воды. В день после приезда день, когда увидела море в первый раз, не смогла сдержать эмоций и долго и безуспешно (потому что против солнца) фотографировалась, но и сейчас где-то в душе радуется, как будто ей снова десять лет. Собственно, да, насчёт этого.

– Вот что! Не против, если с этого дня будем на «ты»? Я всё-таки не настолько старше тебя, и вообще!

Так-то, вбиваемые её поколению с детского сада принципы «старших надо слушать и уважать» Сашка не оспаривала никогда – до того момента, как сама оказалась в положении старшей. И, после того, как взглянула на это всё изнутри, поняла – максима «старших надо уважать» предполагает, что в принципе любого человека и его личное достоинство уважать, по всей видимости, не обязательно, только тех, кто значительно старше или занимает определенную должность.

Да, в головах старшего поколения это именно так работает, и именно поэтому Сашке хочется от этого дистанцироваться. Впрочем, голос и беззаботное выражения лица дают понять, что она не настаивает – так, просто доброжелательно предлагает, мол, ты попробуй, вот увидишь! Надо только один раз попробовать, а дальше само пойдёт.

– Вообще до двадцать второго числа. Но, может быть, получится подольше... – Обратный билет Сашка ещё не купила, даже не решила ещё, как ехать (три часа на автобусе из Краснодара были тем ещё испытанием), и, главное, ещё даже не думала, куда. – А ты? На месяц, получается?

У них практика проходила по-другому, Сашка не уверена.

Отредактировано Сашка (2022-02-16 00:50:11)

+1

5

Предложение Александры Николаевны застало девушку врасплох. Она настолько затихла и какое-то время не могла осмыслить происходящее, что существо, улыбающееся поодаль, рассмеялось потусторонним смехом. Никто этого не слышал.

Но затем улыбка тронула и уголки губ Аглаи.
Ну конечно.
Она была наивна.
Ей даже стало немного стыдно.

Она уже не ребёнок. Пусть и не полноценный взрослый, пусть ей хочется, как в детстве, какой-то заботы и покровительства, но то время давно, безвозвратно ушло. Исподволь она искала поддержки у той, кто на два года заменил ей родную мать. Где-то на задворках сознания она хотела увидеть эту красивую картинку: найти утешение и помощь в преодолении того ужаса, что убаюкивал, а затем терзал её на части.

Но так делать, конечно, нельзя.

“Я сама тебя… попробуй только!” - мысленно ругнулась она в сторону существа. Оно продолжало вилять хвостом. Ему нравилось.

Никто её не спасёт, кроме неё самой. А если Александра Николаевна и сама не знает, что творится вокруг, если она в опасности, то и ей самой помощь понадобится. Если бы они все, все-все, были вместе, то, быть может, могли бы что-то предпринять.

Но они все разошлись.

- …на… «ты». Это будет… непросто…, - явно смущаясь, наконец ответила Аглая. - Но… можно попробовать.

Она даже не заметила, что всё это время так и стояла, не разложив ни полотенце, ни что-либо ещё.

- Горячая кукуруза! - уловил слух нудный, но задорный голос.
- Пахлава! Кому пахлавы?
- Мороженое! Вкусное мороженое! Натуральное!

Словно отвечая на эмоциональный всплеск, глаза сверкнули голубоватым огоньком. Но девушка не знала об этом.

- Ооо… я сейчас вернусь!

И, схватив кошелек, была такова.
Ничего нового. Ещё в школе Аглая любила вкусно поесть. Тем более, что такая возможность выпадала редко. Одежда, техника, украшения - это всё ерунда. Вести финансы? Да кому надо? Но еда - это святое. Ради еды можно было поэкономить. Ради вкусной еды можно было завоевать доверие.

Человек, продающий ароматную, горячую, сдобренную солью кукурузу, был счастлив увидеть такую покупательницу -  с таким вот огоньком в глазах.

На место девушка вернулась с четырьмя початками. Два из которых вручила Алекса… Саше? Ну, пусть будет Саша.

“А если я сожру того мальчика или вон ту девочку, ты тоже будешь меня игнорировать?”
“Ты ничего не сделаешь”.
“Это сделает море. А ты будешь смотреть. Но не переживай - я дам тебе время доесть свою добычу”.
“Отвали”.
“Тебе их не жаль?”
“Нет. Ты врёшь”.
“А если я сожру… её? Или… его?”
“... не посмеешь”.

Еда, конечно, хороша. Особенно на свежем воздухе.

- Ах, да. Про время… нет, я здесь до конца лета. Вернусь в последнюю неделю августа. Потом сразу учёба. Чего мне в общежитии делать летом? А здесь дали возможность.. поработать.

Дали. Возможность. Поработать.

- Странно это всё…

Как же подвести разговор? Нельзя. Но всё же… а может, и она видела?

“Не посмеешь. Я предупреждаю”.

+1

6

– Спасибо! Ой, а ты чего, без полотенца? Тебе дать? – Сашка кивает и улыбается. За первую неделю отпуска она ничего из пляжных вкусняшек так пока и не купила (ну, вернее, ничего не поменялось, она сама всё ещё ничего не купила, но понятно). Чуть позже она, наверное, дойдёт до того, что можно брать денег на пляж совсем немного, сотку-другую, чтобы и красть-то было особо нечего. Но пока нет.

Первый порыв у неё – спросить, сколько, чтобы потом вернуть, но Сашка сразу же его отгоняет. В долгу она быть не любит, но и строгие товарно-денежные отношения в этом плане ей не нравятся. Можно намного проще и, главное, приятнее для всех – просто в следующий раз за еду заплатит Сашка. Справедливо и никаких нудных вопросов, сколько должна, куда скинуть и есть ли другая карта, а то на эту с пятидесяти рублей перевода сто комиссия.

Вкусно. Не так, как дома – в Седове летом кое-где можно встретить бабушек, продающих кукурузу с огорода, но там она совсем не такая. И, конечно, никакого сравнения с той, что из банок!

Правда, две Сашка, скорее всего, не съест. Совсем нет силы воли и умения себя заставлять! Но ничего. Для второй в сумке найдется целлофановый пакетик, спрятать и доесть чуть позже. Что, собственно, Сашка и делает.

– Понимаю! Это правильно, наверное. Всё лучше, чем на наш серый асфальт смотреть. – Сашка немного сомневается, ей не с чем сравнить. Сама она тоже работала на каникулах (на первом курсе – дальше не только на каникулах), но это всё дома… Хотя если ни там, ни там не дома, то, наверное, разницы нет.

Вообще, видно, что она ещё очень плохо ориентируется в курортном укладе жизни. Понятно, что студенты и так ездят в такие места на работу, но как вообще с этим всё устроено? И нормально ли им самим, что там, куда все приезжают отдыхать, они приехали работать? Сашке не чужда работа в фаст-фуде, это, наверное, то же самое, только в десяток раз сильнее.

Собственно, из-за этих мыслей Сашка и начинает замечать – да нет, не так чтобы нормально. Аглая не в своей тарелке, теперь это видно, и дело не только и не столько в вернувшемся человеке из прошлого.

– Странно? А в чем дело? – С лица Сашки никуда не девается выражение доброжелательного спокойствия. В смысле, от любого студента, уехавшего на учёбу, можно ожидать, что общага окажется чем-то из ряда вон… Но не после Софьи. Тут ещё вопрос, что более общага. Да и учёба – кажется, не та вещь, которая способна заставить Аглаю нервничать.

А значит, дело вовсе не в чем-то из этого. Возможно, дело в летней работе, но… В общем, есть ещё одна вещь, которая, наверное, никого из обитателей интерната не оставила без внимания. Но ведь это всё там и осталось, разве нет? Аглая ведь уехала на год раньше, разве не должны были воспоминания остаться в прошлом и за год уже покрыться пылью?

Голосок на окраине сознания говорит – ну, вот ты изо всех сил их от себя гонишь, даже в разговорах изо всех сил избегаешь, а они не остались и пылью не покрылись. Видимо, не так уж и должны.

+1

7

- Мм? Нэ, у мэня ешьсь, шпашиба, - ответила Аглая, не отрываясь от еды.

Полотенце в небольшой сумке. Сумка валяется где-то тут. Ага.

Одной рукой всё ещё держа два початка, второй неловко открывая сумку и доставая оттуда, словно зубную пасту из тугого тюбика, крепко свернутое полотенце, кое-как девушка расправляет его на уже горячем - приятно горячем - песке. Пусть ещё и утро, но солнце здесь такое же беспощадное, как и разговор, который их ещё только ждёт.

Совершенно не грациозно плюхнувшись на несчастное полотенце, можно продолжить слушать и есть. Сейчас совсем как кошка - настороженно наблюдает за всем, бдительно охраняя добычу и “своего” человека.

Звук бьющихся о берег волн, крики чаек и гомон бегающих, купающихся, торгующих снедью людей - всё слилось воедино в особенную звуковую картину мира, мягко облолакивающую словно одеяло.

- Асфальт? Да нет. Не в нём дело.

Аглая, наконец увидев, что Александра Николаевна что-то будто “прощупала”, ощутила, вдруг уловила ту “волну”, немедленно прекратила есть. И жёстко, властно осадила Того, кто Наблюдал. Он впал в ярость. Но при свете дня он не имел такой же власти, как после захода солнца.

- Можно было, конечно, устроиться на лето работать куда-то в городе. Но с будущей работой это не было бы связано, к тому же, много свободного времени бы осталось. Много ненужных трат. Транспорт, опять же. А здесь можно стажироваться, но при этом мне удалось и выбить себе подработку тоже. По мелочи.

Аглая, почти не моргая, не сводит глаз со своей наставницы. Она не замечает, что её глаза блекло светятся. Впрочем, при солнечном свете мало бы кто это заметил - отблеск и отблеск, да и разве можно в толпе что-то заметить?

Про подработку правда, про мелочи - тоже. Не сейчас, а со следующей недели. Уборка, мытьё полов, всякие поручения. Впрочем, денег будет кот наплакал, но руководство всячески хочет показаться заботливым. В конце-концов, переночевать есть где. А стипендия, пусть тоже довольно смешная, позволит с голоду не умереть. Но и только. Поэтому есть она тут будет скудно, благо сезонные овощи и фрукты тут, кажется, пока дешёвые.

Однако этого Александре Николаевне знать не надо. Ей бы знать другое.

- Вы… - осеклась, - ты… об этом никуда не писала. И почти никому. Но ведь… это же правда? Об увольнении.

Нет, это ещё не всё. Это не главная причина.

- И об этом… нельзя говорить, правда? Как будто этого не было? Иначе всё кончится так же, как…

Как когда она увидела то, что не должна была видеть.
Как когда-то она сделала то, что не должна была делать.
Клац. Клац. Клац.
Душный, навязчивый солёный запах крови.
Они ходили взад-вперёд, истошно урча и чавкая какой-то липкой, красной массой.
Если бы это был не тихий вечер, если бы не ветер, если бы они не были так расслаблены, а она так собрана из-за нахождения рядом этих тварей. Если бы. Если бы.

- Но если это так, то можно не говорить. Главное, что все в порядке. Пока что… в порядке.

Едва заметно, но её бьёт дрожь. Это не волнение и даже не страх, хотя его она давит изо всех сил. Это Оно пытается взять контроль.

Я доберусь до тебя сегодня. Я порву тебя. Я убью тебя. Я затащу твоё тело в эту солёную воду и буду рвать тебя, пока не станешь похожа на мерзкие водоросли”.

Не посмеешь”.

Тебя. Никто. Никогда. Не спасёт. Ты это знаешь”.

Нельзя говорить. Нельзя вспоминать. Солнце бьёт в глаза, а изнутри поднимается жар. Так случается, когда заболеваешь - внутри всё плавится, в голову лезут странные мысли, а мышцы крутит и сжимает, словно то самое полотенце, мокрое, тугое, и лоскуты ткани рвутся, рвутся…

Резкая тень пробежала рядом - и вдруг Аглаю окатило песком. Пробегавшие рядом малыши играли в какую-то местную войнушку и раскидывали песок куда Бог на душу положит. Это заставило напряжение временно отпустить контроль.

Отфыркиваясь, девушка недовольно отряхивает песок. Наваждение будто бы пока спало, но от пережитого холодная испарина выступает на лбу.

Сегодня она не будет спать.

+2

8

По лицу Сашки скользит тень.

Ну, ещё бы об асфальте. Сколько можно? Они ведь обе прекрасно знают, о чем идёт речь, может, хватит уже притворяться, что ничего не было, и устраивать этот фарс? Это ничего не изменит, если проблему игнорировать, она не решится сама собой, потому что так не бывает, причинно-следственные связи так не работают.

Сашка закрывает глаза, глубоко вдыхает, вздрагивает, как от холода. Иногда – можно. По крайней мере, ещё разок у неё, наверное, получится.

– Всё правда. – Тихо, едва шевеля губами, но уверенно и твёрдо говорит Сашка. Всё правда – про то, как много вокруг проявлений сверхъестественных сил. Про школу-интернат, к которой по какой-то причине были обращены их взгляды. Про то, что кто-то сверху об этом знал, знал, но ничего не делал…

Вот только Сашка единственная из всех знает, почему. Почему никто ничего не делал, и почему нельзя об этом говорить.

Потому что единственное действующее решение – не замечать. Не в смысле – сделать вид, что проблемы нет, а действительно убедить себя, что это так. Укрыться одеялом с головой, не смотреть вниз с высоты. И тогда, хотя бы на время, проблема действительно уйдёт. Всего-то и нужно – найти в себе силы уверенно, искренне, не обманывая себя саму, сказать всему миру «Нет!».

Ощущения такие, будто плотно сжимаешь в ладони острый кусок льда – сначала чувствуешь, как он вонзается в ладонь, но затем он начинает таять. Сперва становится просто гладкой льдинкой, а затем от него остается только немного холодной воды на руках. Ещё немного подождать – вот и всё, осталось только ощущение холода, а со временем и оно уйдет.

Приходит ощущение безопасности. Как если накрыться одеялом, потому что тебе страшно ночью. Аглая может решить, что это игнорирование проблемы. Возможно, ей это не понравится, даже если виду не подаст… Сашка не может объяснить, если объяснить, то ничего не получится. Может, не сразу, но Аглая сама всё поймёт. И что обсуждать действительно нельзя, и почему нужно делать вид, что этого не было. А если будет злиться – это не главное. Главное – всё, что её тревожит, всё, что угрожает… По крайней мере на какое-то время, ничего не сможет сделать, я обещаю. Не бойся.

Плывущее по небу облако на секунду закрывает солнце.

***

– Ой… Да. Всё в порядке. Просто… Голова закружилась. Прости. – Сашка быстро моргает, мотает головой, словно стараясь погнать таким образом цветные круги пред глазами. Касается ладонью лба, затем осторожно, как будто стоит на чем-то скользком, садится на полотенце.

Виновато смотрит снизу вверх, поджав губы. Наверное, стоит обзавестись чем-нибудь вроде панамки от солнца, ещё не хватало хлопнуться в обморок от солнечного удара.

– Прости… Сейчас, пару минут посижу, и потом – купаться, добро? – В этих словах и лёгкая, не по возрасту, безответственность (подумаешь, четь не потеряла сознание просто так), и явный позитивный настрой человека, который пришёл хорошо провести время не смотря ни на что. Словно бы и не было этой всплывшей в разговоре темы про вещи, которые люди не должны видеть... И пусть так оно и будет.

Всё в порядке.

Не бойся.

+1

9

«Вот видишь? Тебя. Никто. Не спасёт.»

На мгновение в сердце прокралось чувство, сочетающее в себе разочарование, досаду и беспомощное смирение – словно тяжёлый камень упал куда-то в глубину души. На мгновение – и девушка с трудом, но смогла его побороть.
Она ведь уже всё поняла.
Она ведь давно совсем одна.
Александра Николаевна не только не поможет, но, как знать, и сама в опасности. Не от этих ли тварей она пыталась уберечь злосчастный интернат? Не потому ли всегда так беззаботно улыбалась?

Она всегда была искренней, но при этом закрытой. Уважающей границы, но никогда не пускающей в душу до самого конца. Она была простой… и за этой простотой скрывалось что-то.

Теперь она поняла.

Зверь, находящийся всё на том же месте, смеялся. Он вилял тугим, толстым, гибким хвостом, обнажающим позвонки. От его тела исходила клубящаяся тьма, напоминающая одновременно грозовое облако и шерсть, скрытую в туманной дымке. Его лапы, то ли собачьи, то ли птичьи, заканчивались острыми когтями. Он мог броситься на Аглаю в любой момент, а люди вокруг – радостные, расслабленные, беспечные - они проходили рядом с ним. Они проходили мимо него. Они не видели его. Они не боялись его.

А Аглая боялась. И страшно злилась.

Александра Николаевна сказала лишь одну фразу. Всего два слова. И больше не вымолвила ничего.

От неё она ничего не узнает. Это, возможно, даже опасно. Что же ей теперь делать? Она по наивности надеялась на этот разговор. Но теперь снова вернулась к исходной точке.

Что же, что же ей делать? Ей нужны силы. Ей нужно много учиться, много работать. Ей нужно добраться до сердцевины, до ядра, и задушить, переломать хребет, уничтожить то, что всё это создало. Всё то, что пугало детей до смерти. Всех этих существ, которые рыскали под окнами и жадно глотали воздух, чуя томящуюся от ужаса жизнь.

Но кто она сейчас? Девчонка, которая не может спать по ночам, не может контролировать себя, дрожащая от присутствия Этого, тщетно пытающаяся то забыть, то игнорировать, то гневаться.
Она может не дожить. Нет. Она наверняка умрёт.
Вдруг со всей полнотой Аглая осознала: за ней действительно ходит смерть, и как только ей надоест играться, она подкараулит момент, когда та расслаблена, когда будет спать – и схватит за глотку.

Оно смеялось.
Аглая слабо улыбнулась, с болезненной тенью на лице.
И ему. И ей.

- Хорошо. Мы больше не будем об этом говорить.

«Никогда».

«Сдаёшься? Иди к нам, иди в ту часть города, где грань слаба».

«Нет. Я убью тебя. Сама. Но не сегодня».

Оно умолкло. Ощетинилось. Подобралось. Воздух сгустился, в нём можно было словно услышать треск. Глаза зверя налились кровью, а глаза Аглаи засветились, и на этот раз этот свет причинил ей боль.

Конечно, ничего она не сможет.
В одночасье она осознала, какая же она слабая.

- Голова закружилась. Прости. Сейчас, пару минут посижу, и потом – купаться, добро?

- Добро... Точно… всё в порядке? – взгляд девушки стал очень уставшим. Так бывает, когда тебе кажется, что всё кончено, и хочется, чтобы оставили в покое. Ты в глубине души знаешь, что восстановишь силы, а жизнь продолжится, но в этот самый момент тебе невыносимо одиноко. Но это ничего. Они ведь сюда… пришли отдыхать.

Они будут молчать на эту тему, делать вид, что ничего нет.
А потом они разойдутся.
Александра Николаевна – или Саша – вернётся в гостевой дом. Там у ступенек наверняка можно будет услышать пение сверчков, на кухне будет кипеть вода в чайнике, а в номере будет уютно гореть свет. Было бы здорово, если бы она оставалась в безопасности всё это время, а потом благополучно вернулась домой и никогда бы больше не столкнулась с этим ужасом.
А она – Аглая – вернётся в общежитие, в крохотную комнату с казённой мебелью, и до конца лета будет работать так, чтобы ни о чём не думать. И стараться спать, не подпуская к себе зверя.
А будет невмоготу – она снова пойдёт в город ночью. И стараться не сталкиваться ни с какими мальчиками, чья жизнь автоматически подвергнется опасности.
И будет тянуть время до утра, чтобы затем свалиться и уснуть мёртвым сном до следующей ночи. И может быть, может быть перед тем, как исчезнуть через месяц, полгода, год или десять лет, ей удастся убить хотя бы Его.

Всё это мгновенно пронеслось в голове, за те самые пару минут, пока Александра Николаевна приходила в себя.

И как только Аглая выстроила этот нехитрый план и смирилась с тем, что для неё история всё-таки не кончится хорошо, она даже успокоилась. Ведь когда понимаешь, что в дверь стучаться бесполезно, да и двери самой нет, то хотя бы не будешь возле неё топтаться, верно?

- Это и есть взрослая жизнь, правда? – улыбка уже не такая вымученная. Так улыбается человек, который, проиграв худший сценарий развития событий, теперь не боится, если этот сценарий воплотится в жизнь.

За исключением того, что страх её не отпускал ни на мгновение.

- Так тому и быть.

Она соврала. В открытую, глядя в глаза.
Не будет она молчать и делать вид, что ничего нет. Это «ничего нет» дышит ей в затылок каждую ночь. Александра Николаевна, это «ничего нет» утащило не одного человека. Это «ничего нет» хочет, чтобы я поддалась. Я чуть не убила человека. Я уверена, что чуть не убила человека. Я убью его.

«Кого?»
«… те…»
«Ты захочешь убить меня? Да, ты захочешь. И в тот же самый момент ты убьёшь. Но убьёшь не меня».

Он ушёл, и будто бы ничего и не было. Ни разговора, ни боли в глазах, ни страха.

Вот прохладная на контрасте морская вода щекочет пятки, вот ладонь коснулась поверхности воды. Волны мягко ласкали кожу, а солнце будто бы гладило по голове и щекам, согревая и даря иллюзорное чувство безопасности.

Саша что-то рассказывает, и слушать её, как всегда, приятно, потому что её речь, словно колыбельная, которой мать утешает испуганное дитя, внушает надежду. Ей хочется верить. Она ведь и не сказала неправду. Но сказала всё так, будто бы отгородилась стеной, за которую никогда нельзя будет зайти.

- Плаваю я, правда, не очень… это было давно…- Аглая бурчит, став прежней собой.

Вот она – взрослая жизнь.
Ты наедине со всем изнаночным миром, и те, кто тебя понимает, хоть и зная, что нет выхода, не говорят об этом прямо. Они как бы рядом, но они сами точно так же одни.

Но почему так получилось? Почему они – одни, а эти, голодные и злобные – вместе? Почему Саша не может тоже – вместе?

0

10

Сидит Сашка дольше, чем пару минут, никак не хотят уходить общая слабость, круги перед глазами и звон в ушах. Проходящая мимо мамашка с двумя детьми, чуть старше Сашки, участливо спрашивает, не нужна ли помощь – вежливо отказывается, но вставать не спешит. Ей стыдно за это, но совсем немного. За исключением того, что не взяла ничего накинуть на голову, вины Сашки в этом нет, так ведь?

Аглая, кажется, чем-то недовольна? Или просто волнуется, непонятно.

Так, а о чем они говорили?.. Вылетело из головы. Кажется, что-то про учёбу и про то, чем заниматься до конца лета, а дальше… Дальше Сашка, наверное, в какой-то момент от головокружения утратила нить разговора. Вроде бы, она даже что-то отвечала, но теперь не помнит. Ну, ладно, такое случается.

***

До полосы прибоя Сашка всё еще ковыляла нетвердым шагом, но зато, как только её ног коснулась будто бы холодная вода, сразу почувствовала себя намного лучше. Как рукой сняло головокружение и остатки шума в ушах. Как тяжелый груз, моментально спал куда-то жар во всём теле, становится легко и спокойно.

–  Ой, да я вообще с института в бассейне не была! – Насчёт того, кто тут плавает действительно не очень, Сашка не оставляет никаких сомнений. Пока другие бегом несутся в воду с целым фонтаном брызг, она долго стоит у самого берега, по щиколотку, привыкая к прохладной, по ощущениям, воде. И  даже потом долго не решается окунуться, даже до того места, где глубина уже выше пояса, не плывёт, а смешно, как пингвин, идёт.

Сашка в прошлом иногда ходила в бассейн (не всерьёз, так, поплескаться), так что плавает хоть и уверенно, но всё ёщё совершенно по-детсадовски, выдуманным стилем «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Даже совсем по-детски зажимает пальцами нос перед тем, как окунуться с головой.

На несколько секунд остаётся под водой, выдохнув пузырьками воздух. Пробует открывать под водой глаза – пока, по неопытности, всего на полсекунды, но ещё есть время научиться. Можно, конечно, в очках, но в очках совсем не то!

Как бы то ни было, выныривает Сашка с выражением мало с чем сравнимого по своей искренности счастья. Совсем не как в бассейне, морская вода как будто светится на солнце, и не щиплет глаза. Чистая и совсем прозрачная, сквозь неё видно, как бродят по дну маленькие, с ноготь, рачины, волоча за собой раковины по своим рачиньим делам.

Осторожно, чтобы ни на кого из них не наступить, Сашка находит ногами дно, выпрямляется во весь рост. Тут ещё совсем неглубоко, чуть глубже чем по пояс. Встречается с Аглаей взглядом, улыбается. А затем – немного приседает, всё так же лучезарно улыбаясь, отталкивается от дна – спиной вперед, лицом к берегу – и снова скрывается под водой, устремившись дальше от берега.

И в этот момент совсем неважно, что там будет потом. Сейчас – всё хорошо. И Сашка точно знает, что никто не в силах этого отобрать.

Отредактировано Сашка (2022-03-15 02:03:17)

0

11

Александра Николаевна и не подозревала, что за ней пристально следят. И вовсе не какая-то там чертовщина, а сама Аглая.

Как она двигается, что она говорит, как она ведёт себя. Причина проста: на какое-то мгновение девушка убедилась в том, что её наставница странно поменялась. Не в смысле «за время, пока не виделись», а в тот короткий промежуток, когда она задала свой вопрос и получила ответ.

Что-то здесь было не так. Глухая стена. Но почему же? Она никогда не отказывала в помощи. И при этом никогда нельзя было разгадать её целиком.

Наверное, ей угрожают. Может, она ушла, потому что её хотели «убрать» по-другому, а свободу обменяли на молчание? А может, угрожали не ей, но она вступилась?

Впрочем, ответов пока не последовало.

Что ж. Пока они здесь, в одном городе, Аглая что-нибудь придумает, чтобы ещё раз всё проверить. И везде пролезть. Даже если ей будет очень страшно.

Ну а пока…

–  Ой, да я вообще с института в бассейне не была!

- Поступления или выпуска? Я ещё до «Софьи» несколько лет как не плавала. А вот в детстве – было хорошее время. Каждое лето. Это в деревне было.

***

Было уже ближе к полудню, и солнце начало подпекать. Тем приятнее была водная гладь, обволакивающая всё тело.

Плавать Аглаю научил отец. Они семьёй часто ездили в деревню, к дальним родственникам. Где-то это в Кировской области, кажется. Помнится уже смутно: как на центральные улицы заглядывали, вот магазин №15 (рядом был, как ни странно, №14), центральное кафе, ЗАГС, да палатка с газетами, красочными журналами и драгоценным для любого ребёнка барахлом.

А если от станции идти в другую сторону и свернуть вооон на той тропинке (вдоль неё обильно росла крапива, это-то она помнит!), то надо идти, идти долго, и вот уже видны ряды домиков разной степени ухоженности или обветшалости. Тут, в одном из домов, и жили. Рядом была речка, а чуть дальше – самый настоящий лес, где, по слухам, зимой водились даже волки.

На речке было веселее. Можно было пытаться руками ловить маленьких рыбок, которые любили виться вокруг людей и щипать их за ноги, можно было собирать камешки и строить из них нехитрые сооружения, а можно было нагрести банку червей и ловить всякую другую рыбёшку. Комары и слепни кусали нещадно, но за эту атмосферу безмятежности можно было отдать многое.

И вот эти детские воспоминания нахлынули вдруг с неудержимой силой и напором. От них стало очень тепло, но при этом и невыносимо тяжело – ведь такого уже не будет никогда.

И, словно желая отогнать наваждение, Аглая, переглянувшись с Александрой Николаевной, окунулась в воду с головой.

Звуки внешнего мира утихли. Детский визг, хохот солидных женщин, клёкот лодочек – всё это осталось по ту сторону. И как пузырьки воздуха поднимались на поверхность, так и болезненные ощущения, словно отцепившись от тела, испарялись, оставляя после себя лишь смутное ощущение тревоги.

«Цап».

Нащупав песчаное дно, Аглая почувствовала, как ступню что-то больно обожгло. Инстинктивно она дёрнулась, а затем немедленно высунулась из воды, отфыркиваясь. Было не то, чтобы больно, скорее неприятно по факту.

Так и есть – она неудачно наступила на маленькую медузу. Медуза, конечно, не особенно обиделась и, вспорхнув из песчаной взвеси, мирно поплыла дальше по своим делам. Хорошо быть медузой – даже ответив на обиду, она тут же забывала и о ней, и о себе.

Девушка огляделась по сторонам: мир, кажется, был прежним, но взгляд её сфокусировался на силуэте, который виднелся на берегу и явно контрастировал с этим миром.

Оно снова улыбалось. Незлобно. Ему было весело, и оно будто бы больше не злилось. Оно тоже следило за Сашей.

«Эй. Ты мне надоел. Уйди».

«Я всегда слежу за теми, кто может совершить преступление».

«За собой, то есть?»

«Тебе никто не поверит. Ты себе не поверишь».

- Вот зараза. – кажется, она сказала это вслух, аккурат в тот момент, когда Александра Николаевна решила проплыть – в своей манере – рядом. – Аккуратнее, тут есть медузы. Хорошие, кстати, создания. И голова не болит, и новости каждый день, и переживать не надо. Даже не видят ничего.

Интересно, а через сарказм можно понимать намёки правильно? И отвечать на них так же? Хотя, скорее, это просто досада.

Ладно уж. Утомил пуще горькой редьки, но сейчас не ночь, чтобы препираться. Пускай там себе в песке копается, раз других людей не трогает. А у них тут – рачки, медузы и тёплая вода.

-  Из окна поезда море кажется таким величественным. А подойдешь ближе, и вот среди всей этой толпы просто вода водой. Странно, как окружение меняет всё, правда? Наверное, ночью море становится по-настоящему особенным, когда людей рядом нет. Страшнее, чем убегать за территорию.

Да уж, убегать за пределы приюта было тогда страшно. Поймали бы – было бы перед некоторыми стыдно, а перед иными просто западло. Да и опасно. Но – хотя бы раз, наверное, пробовали все. А если уж вернуться удавалось с «добычей», то считай ты первый человек в общаге на эту ночь.

Главное, самой было не стать такой добычей.

«Ты же придёшь сюда ночью. Я это знаю. Тебе придётся».

0


Вы здесь » Море волнуется раз » Сейчас » 07.07.2020 — «Солнце для всех, а пляж для тех, кто это заслужил»


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно